Спасенная коллекция

Биография Российских самоцветов чрезвычайно богата, они настолько известны и востребованы в мире, что подчас становятся тайными участниками известных событий, а иногда и их главными действующими лицами. Эту историю, по слухам, много лет назад рассказала незадолго до смерти одна из британских леди, которая спаслась во время крушения печально знаменитого "Титаника".

...В порту Саутгемптона 10 апреля 1912 года царила суета: в полдень было назначено отплытие суперлайнера «Титаник», и докеры спешили погрузить на борт запасы еды и напитков, а провожающие с завистью поглядывали на тех счастливчиков, которые отправлялись в путешествие на элегантном красавце-корабле. Тридцатилетний английский врач Чарльз Уинтон и его жена Мэри поднялись по трапу одними из последних. Они поженились совсем недавно, всего несколько месяцев назад, и это путешествие смело можно было назвать свадебным. В Лондоне у Чарльза была достаточно большая медицинская практика, и выкроить время даже на то, чтобы свозить жену в Нью-Йорк, он смог с трудом. Пара была настолько красивой, что привлекла всеобщее внимание — высокий, светловолосый, с пронзительными синими глазами Чарльз, и маленькая изящная Мэри, с пышными каштановыми волосами и трогательными веснушками на переносице.

Стюард провел супругов в каюту-люкс, расположенную на верхней палубе. И пока Мэри раскладывала вещи в шкафу, Чарльз бережно достал с самого дна дорожного кофра тяжелый чемоданчик, отделанный тисненой телячьей кожей. В нем находилась семейная реликвия — коллекция камней, доставшаяся ему от отца. Тот был горным инженером и долгое время, еще во времена Александра II, работал в России при горном департаменте на Урале, откуда и привез удивительной красоты самоцветы. В Британии ему предлагали за них огромные деньги, но он отказался продавать коллекцию, сказав только, что эти камни теперь крепко связаны с его семьей и могут не простить предательства. Прагматичным англичанам такой ответ показался несколько странным, но чего требовать от человека, который столько лет провел в российской глуши!

Когда Чарльз открыл чемоданчик, в каюте словно заиграло северное сияние: голубая, как океан, бирюза; полосчатый тигровый глаз; красноватый сердолик; сияющий загадочным фиолетовым светом аметист; скромный агат; похожий на кусок слоеного пирога оникс; бархатистый благородный малахит; яблочно-зеленый нефрит; строгий обсидиан; пятнистый, словно перепелиное яйцо, змеевик; пестрая узорчатая яшма; таинственный и нежный селенит — ровно двенадцать камней, уложенных в специальные ячейки и заботливо прикрытых замшей. Полюбовавшись коллекцией, Чарльз аккуратно закрыл чемоданчик и положил его на верхнюю полку шкафа. Потом, нежно поцеловав жену, он повел ее осматривать судно, пообещав, что здесь она скучать уж точно не будет.

Мэри, которая никогда до того не совершала морских путешествий, с любопытством разглядывала просторные холлы с каминами и лестницами, украшенными чугунной ковкой, светильники, изображавшие мальчиков-мулатов, балюстрады, отделанные мореным дубом и орехом. Роскошь была неимоверной, здесь смешивались ампир, барокко, модерн — часовни, салоны, театры, бассейны, зимние сады, тяжелая, сделанная на века мебель, ковры, в которых утопали ноги... От размеров обеденного зала высотой в три палубы захватывало дух. На корабле можно было провести всю жизнь, не нуждаясь ни в чем, и журналисты ехидно окрестили его «экспрессом миллионеров». Впрочем, так оно и было.

В первый же день за обедом Уинтоны познакомились с семьей американского финансиста Генри Роджерса, который возвращался домой в Америку из деловой поездки, где его сопровождала семья: жена и взрослые дети — два сына и дочь. Отец мечтал, чтобы его наследники переняли аристократичные манеры настоящих британцев, и поэтому с большим удовольствием привлекал к семейным развлечениям и прогулкам Чарльза с Мэри. Их каюты находились по соседству, и Уинтоны проводили с молодыми Роджерсами почти все время. Американцы, на удивление, были прекрасно образованны и часто втягивали Уинтонов в дискуссии о литературе, театре, политике. Мэри, отчаянно влюбленная в своего мужа, злилась на Чарльза, который, как ей казалось, уделял ей мало внимания, и ревновала его ко всем без исключения. В довесок оказалось, что она страдает морской болезнью, ее укачивало даже в штиль, она постоянно капризничала и тянула мужа в каюту. Ей так хотелось побыть с ним наедине, чтобы любимый сидел рядом, держал ее за руку и рассказывал смешные истории, что у него всегда так прекрасно получалось. И ей бы от этого становилось легче. Но муж не понимал Мэри и вел себя бесстрастно как врач: укладывал ее в постель, поил мятным чаем, а сам отправлялся к Рорджерсам, чтобы не мешать ее отдыху. Сначала Мэри терпела, но потом стала упрекать мужа в том, что он ее не любит и бросает ради друзей. Чарльз очень любил жену, но не понимал, почему она злится, и раздражался сам: ведь все равно он ничем помочь не может, ей просто нужно хорошо выспаться! Уинтоны часто ссорились, и через тонкие перегородки соседям было прекрасно слышно каждое слово, каждый упрек, и, встречаясь утром за завтраком, они прятали улыбки и бросали на Мэри насмешливые взгляды. Несчастная женщина прекрасно это видела, ей становилось еще более одиноко и казалось, что над нею смеется весь корабль.

Накануне трагических событий, 13 апреля, Роджерсы праздновали день рождения одного из сыновей. В ресторане они устроили роскошный званый ужин, на который пригласили едва ли не половину пассажиров. Разумеется, в числе первых приглашенных были и Чарльз с Мэри. Погода выдалась ветреной, и корабль мягко переваливался через набегавшие волны, как огромная утка. Уже в самом начале вечера Мэри почувствовала себя дурно и ушла в каюту, Чарльз незаметно вздохнув, проводил жену, уложил ее в постель, напоив успокоительным, и через полчаса вернулся к застолью. Уверенный в том, что Мэри крепко спит, он веселился от души, и только под утро осторожно открыл дверь каюты. Первое, что он увидел, было опухшее от слез лицо жены. Виноватым он себя не считал, и оскорбленная Мэри закатила ему скандал со слезами и упреками, который гремел на весь корабль. Потом соседи услышали, как хлопнула дверца шкафа, и из каюты выскочила Мэри, прижимая к себе небольшой чемоданчик. Со всех ног, захлебываясь слезами, она бросилась на верхнюю палубу, Чарльз бежал следом, но Мэри оказалась проворнее, и, подскочив к борту, не раздумывая, бросила чемоданчик в океан. У нее не хватило сил зашвырнуть тяжелый кейс далеко, и он, как рассказывали, ударившись о борт, упал на нижнюю палубу, как раз между бухтами швартовочных канатов. Однако Чарльз, который опоздал буквально на несколько мгновений, этого не видел. Подбежав к поручню, он вцепился в него руками так, что побелели костяшки пальцев, и, перегнувшись через перила, стал беспомощно вглядываться в грязновато-зеленую океанскую воду, пытаясь разглядеть очертания заветного чемоданчика. Через секунду он в отчаянии рывком повернулся к жене: «Как ты посмела?! Это талисман нашей семьи, эти камни хранили моих близких больше тридцати лет! Однажды они даже спасли отцу жизнь! Я не хочу тебя больше видеть...». Круто развернувшись, он бросился в каюту. Немногие пассажиры, вышедшие в то утро подышать морским воздухом, делали вид, что ничего не замечают, хотя с любопытством исподтишка следили за семейной сценой. Мэри, беспомощная и потрясенная, одиноко осталась стоять посреди палубы. Она была похожа на маленькую растерянную девочку, которая совершила плохой поступок и теперь не знает, как исправить то, что натворила...

К обеду супруги вышли порознь, и за столом ни Мэри, ни Чарльз не проронили ни единого слова. Потом Мэри отправилась в каюту, а Чарльз побродил по зимнему саду и остаток вечера провел в музыкальном салоне. К жене в каюту он так и не пошел, и помириться Уинтоны уже не успели — через несколько часов «Титаник» на полной скорости налетел на айсберг. Началась паника. Перепуганная Мэри, выскочив из каюты, хотела бежать на поиски мужа — в эти страшные минуты она мечтала только об одном: увидеть Чарльза и убедиться, что он спасся, пусть даже после этого он бросит ее навсегда. Но толпа, хлынувшая по залитым водой коридорам, вынесла ее на шлюпочную палубу. Там без конца оглядывавшуюся в поисках мужа Мэри кто-то из мужчин схватил в охапку и буквально бросил в полупустую шлюпку, которую находившиеся в ней люди уже отталкивали от корабля. Мэри что-то кричала, звала Чарльза и напряженно вглядываясь в перепуганные лица людей, метавшихся по накренившемуся кораблю. По мере того, как шлюпка отплывала все дальше и крики затихали вдали, женщина стала постепенно приходить в себя. Оглядывая попутчиков, она вдруг заметила в шлюпке мальчика-юнгу, который дремал, положив под голову до ужаса знакомый предмет. Мэри не верила своим глазам: это был тот самый чемоданчик Чарльза с коллекцией русских минералов, который, как она думала, покоился на океанском дне. Женщина бросилась тормошить мальчишку, требуя объяснить, откуда у него кейс. Юнга, которого звали Сэм, рассказал, что нашел его на нижней палубе, в бухте канатов, и, решив, что такая красота не должна погибнуть, забрал его с собой в шлюпку. Узнав, что эта коллекция принадлежит мужу Мэри, мальчишка нехотя расстался с сокровищем. Женщина схватила чемоданчик, крепко прижала к себе и заплакала от радости: теперь, по иронии судьбы, эти камни, которые она так легкомысленно пыталась утопить в океанской пучине, смогут помирить ее с мужем. Она даже не могла представить себе, что никогда больше его не увидит: среди тех, кого подобрали шлюпки, Чарльза не было. Говорили, что его видели на палубе в тот момент, когда судно опускалось под воду...

А коллекция сопровождала Мэри на протяжении всей ее долгой жизни, и она, скорее, согласилась бы расстаться с собственной душой, чем с этими минералами, что когда-то принадлежали Чарльзу, которого она продолжала любить до последнего дня. И стоило ей оказаться в какой-нибудь трудной ситуации, как она открывала ящик и перебирала переливающиеся разноцветной радугой камни. Через некоторое время, как по волшебству, к ней приходило решение, которое никогда не оказывалось ошибочным, а на душе воцарялись мир и покой. Ведь никто пока не может объяснить, какие силы таятся в этих загадочных гостях из подземного мира — самоцветах, которые приходят к нам, чтобы поддержать в трудные минуты, научить терпению, доброте и мудрости...

№2 (07)  февраль 2013 г.