Шкатулка для императора
Коляска, запряженная резвой кобылкой мышиной масти, пылила по широкому укатанному тракту. С обеих сторон дороги золотились до самого горизонта поля пшеницы. В раскаленном небе висел неподвижно коршун. Вся природа застыла в жаркой истоме. Ездок же явно торопился. Чертыхался и ругал на ломаном русском возницу. При виде несущейся коляски крестьяне, отдыхавшие на обочине дороги, вскакивали, ломали шапки.
Низко кланялись. Рафаэлло Романелли уже три года был в России, но его не переставало удивлять это раболепие. Итальянский крестьянин кланялся только экипажу со священником. И руку мог поцеловать только падре. А тут к Рафаэлло кидались лобызать руку и стар, и млад. Наверное, только потому, что он был богато одет, и у него на животе висела золотая цепочка для часов. Рафаэлло сердито прятал руку, бранился. Изумлялся тому, как русский помещик с радостью совал свои покрытые шерстью лапы в губы крепостным.
Между тем коляска свернула с тракта и немилосердно заскакала по ухабам проселочной дороги. Впереди была усадьба Строгановой. Десять лет назад помещица отправила работать на гранильную фабрику крепостных, среди которых был и мастер Орлов. Десять лет он изрядно зарабатывал и отсылал деньги помещице. Но несколько дней назад случилась катастрофа.
Гранильная фабрика была открыта еще по указу Петра Первого. Была в ведении Aкадемии наук затем передана в правительственную канцелярию. А уж потом по контракту англичанину, которому было поручено «бриллиантить» алмазы, гранить прочие драгоценные камни, смотреть за резкой, шлифовкой и полировкой больших и мелких камней. Старшим мастером англичанин взял Рафаэлло, под началом которого было трое русских мастеров, а у каждого в подчинении десять мастеровых. Заказы принимали с самого верху. Главный престол Казанского собора, личную саблю императора каменьями разукрашивали. Ордена генералам делали.
В тот вечер два мастера встретились за рюмкой вина в кабинете итальянца. Рафаэлло собирался обратно в Италию. Он предвкушал возвращение на родину. Был весел и оживлен. Как раз закончили шкатулку для императора и сошлись на общем мнении, что она хороша.
Она была выполнена во флорентийском стиле. В середине букет полевых цветов. Мастерам удалось так пригнать камни, что рисунок был цельным. Цветы были свежими, яркими!
Рафаэлло разглагольствовал: «Мы флорентийскую мозаику называем «pietra dura», что в переводе означает «твердый камень». Ну, дура не дура, а Флоренция преуспела. Мы научили русских плотно подгонять без видимых швов каменные пластины, и они создают удивительный рисунок! Вы научились всему. Ну почти всему. Ты, Саша, так и не знаешь главный наш секрет! Почему наши халцедоны такие яркие! Никому не скажу! И я возвращаюсь во Флоренцию довольным!» Тут он заметил, что Александр Орлов, выпив рюмку вина, не слушает его, а склонил голову, и взгляд у него отсутствующий. Стылый взгляд.
– Что случилось, мaestro? – Он назвал Александра мастером, признавая его талант равным своему. И Александр рассказал.
На помещицу уже завели дело в уезде за жестокое обращение с крепостными. Она насмерть запорола дворовую девку. Но Ольга Строганова подмаслила когото из высших чинов, и ей все сошло с рук. Она еще больше стала лютовать. Из груди Александра рвались глухие рыдания. Мастер был крепостным. И зависел от капризов глупой и властной бабенки.
Рафаэлло горячо принялся говорить: «У нас во Флоренции узенькие улицы. И прохожие по нужде часто ныряли в них... И такая стояла вонь, что жители домов не знали, что делать. И били, и гоняли, ничего не помогало. Тогда на улицах стали ставить маленькие скульптуры Мадонны. Ни один итальянец не посмеет перед ликом Богородицы снять штаны. В переулках снова стало чисто. Чего испугается твоя помещица?»
Александр поднял на него глаза, взор его посветлел, и он прошептал: «Государя!»
Рафаэлло ворвался в усадьбу Строгановой, как пушечное ядро. Напрасно дворовой человек несся за ним следом и испуганно бормотал: «Не велено! Нельзя без доклада!» Бравый Рафаэлло шел по дому и распахивал все двери перед собой!
Он хотел яростным напором взять бастион, добиться Александру и Насте вольной. Запугать, если потребуется. Подкупить! Вызвать на дуэль в конце концов! Или… Надо сыграть на чинопочитании! На раболепии!
И вот, распахнув дверь в гостиную, он увидел хозяйку в чепце и утреннем капоте, она полулежала на кушетке возле открытого окна. В руке у нее дымилась сигарета в длинном мундштуке. Она ощупывала итальянца изумленным взглядом.
– Счастлив, сударыня, видеть вас! – выкрикнул ей в лицо запыхавшийся и покрытый дорожной пылью Рафаэлло. – Позвольте представиться, старший мастер гранильной фабрики при правительственной канцелярии Рафаэлло Романелли!
– Столь блистательный кавалер в такой глуши, – пробормотала ошарашенная помещица.
– Вы любите своего государя? – гаркнул, не снижая пафоса и сверкая очами итальянец.
– Я, я… – совершенно растерялась Строганова.
– Вы не позволите Их Величеству печалиться? – Рафаэлло продолжал натиск.
– Но, сударь! Я едва ли понимаю, о чем вы!
– Послезавтра государь должен приехать к нам на фабрику. Мы должны вручить ему шкатулку по флорентийскому образцу. Но наш мастер отказывается работать. Он в печали. Он ломает себе руки! Потому как помещица Строганова собирается выдать его невесту замуж за какогото конюха. По-моему, Якова? Или Архипа? Неужели вы дозволите, сударыня, чтобы мы, объясняя, почему не выполнили в срок заказ, оскверняли слух государя именами разных смердов? Или мы скажем ему, что помещица Строганова, против которой заведено дело об истязании крепостных, заартачилась и не стала благоприятствовать нашему делу? Это что же такое! – входил в раж итальянец. – Бунтовать вздумали? Якобинцы! Злоумышляете против государя! – орал он. И вдруг запнулся!
Сигаретка, выпавшая из ослабевшей руки, прожгла дырку в диване. В воздухе ощутимо пахло горящей ватой. Помещица откинулась на подушки и была в глубоком обмороке.
– Э-эх... Переборщил, – расстерянно пробормотал Рафаэлло.
Назад он ехал с Настей. Он чувствовал себя безмерно уставшим и счастливым. Он, приведя с помощью сбежавшейся дворни помещицу в чувство, по-царски заплатил ей. И, не давая опомниться, получил вольные и увез девушку. Он чувствовал себя довольным и несколько смущенным. Настя была очень хороша. Нежная кожа. Васильковые глаза. Тяжелая с золотистым отливом коса. Она была так напугана и ошарашена столь быстрыми переменами в судьбе, что сперва полдороги затравленно молчала. Потом, убедившись в добрых намерениях итальянца и поверив, что ее везут к Орлову, она разрыдалась на плече Рафаэлло. Он только смущенно отдувался.
Он не смог сдержать слез, когда Александр встретил Настю. Они проходили по фабричным мастерским в поисках Орлова. И тут Настя увидела его и слабо вскрикнула. Александр, выронив чертежи, бросился к ней и подхватил на руки. Иначе бы она упала.
Рафаэлло быстро ушел, вытирая глаза... На сердце горячего итальянца было тепло.
...Через пару дней его вызвал к себе англичанин: «Что ты наделал!» – шумел он, расхаживая по кабинету. – Помещица навела справки! Она узнала, что никакой шкатулки государю мы вручать не собирались! И, следовательно, он сюда не думал ехать! Она заявляет, что ты обманом забрал дворовую девку! Мастера Орлова я еще отстою! А эту… Настю надо отослать ей! Неужели ты думал, что все сойдет с рук?»
Рафаэлло лихорадочно соображал: «Александр знает?»
– Да! – недовольно пробурчал англичанин. – Ты уезжаешь. Орлов обязательно запьет. Двоих работников лишаюсь!
– Она запорет Настю... – глухо сказал Рафаэлло. – Если она не …выйдет замуж, пока свободна, пока есть возможность…
– Суд признает ее вольную недействительной. И замужество тоже, это же Россия! – воскликнул англичанин.
– Она выйдет за иностранца. За меня. И уедет, – решительно сказал Рафаэлло.
Англичанин только ошарашено развел руками.
...Настя рыдала, она и слышать не хотела о срочном отъезде в Италию. Александр с почерневшим лицом, с искусанными губами уговаривал.
Сельский священник как-то быстро и воровато обвенчал их с Рафаэлло. В церквушке итальянец старался не смотреть на Настю. Но краем глаза видел. Белую вуаль.
Тонкую руку, в которой дрожала свеча.
После венчания он справил ей подорожную и паспорт. Начальник жандармерии согласился за солидную мзду не искать Анастасию Романелли до ее отъезда в Италию. Но предупредил, чтобы беглецы не мешкали.
Перед самым отъездом Рафаэлло подошел к Орлову. Александр со дня венчания замолчал. Лицо у него не выражало никаких эмоций. Рафаэлло сказал ему: «Уйди с головой в работу! Я оставляю тебе секрет яркости флорентийского камня. Слушай внимательно! Халцедон медленно нагревают, а затем закладывают в шахты, из которых он был добыт. Через год вынимают и пускают в работу. Постарайся обратить эти знания себе на обогащение». Он неловко обнял русского мастера и бросился в экипаж...
Шкатулка для императора была выполнена крепостным камнерезом Александром Орловым в стиле флорентийской мозаики, но мастер превзошел итальянцев, он вложил свои умения и любовь в потрясающей красоты каменные цветы, которые распускались по всей поверхности изделия и, казалось, источали живой аромат.
Шкатулка сияла красотой уральских самоцветов, это было настоящее произведение искусства. Камнерез получил вольную, и ему понадобилось еще несколько лет, прежде чем он сумел воссоединиться со своей Настей, которая хоть и полюбила солнечную Италию, но всей душой была дома, в России, куда и вернулась...
.
