Интервью у Генри Форда, или Тайна успеха автомобильного магната
19 сентября 1935 года из Старого Света в Новый, из Гавра в Нью-Йорк, двигалось пассажирское судно «Нормандия». Трансатлантический колосс, которым восхищались газетчики, казался щепкой посреди осеннего, хмурого, неспокойного океана.
«Океан – это штука величественная и пустынная, и пароходик, который штормовал в четырехстах милях от Европы, был единственным кораблем, который мы встретили за пять дней пути», – писали Илья Ильф и Евгений Петров.
Знаменитые писатели в качестве корреспондентов газеты «Правда» отправились в путешествие в Америку. Сатирики оставались верными себе, они зубоскалили над непогодой, смеялись над штормом и качкой:
«Все дрожало в каюте, где мы помещались. Дрожали палубы, стены, иллюминаторы, шезлонги, стаканы над умывальником. Вибрация парохода была столь сильной, что начали издавать звуки даже такие предметы, от которых никак этого нельзя было ожидать. Впервые в жизни мы слышали, как звучат полотенце, мыло, ковер на полу. Звучало и гремело все, что находилось в каюте. Достаточно было пассажиру на секунду задуматься и ослабить мускулы лица, как у него начинали стучать зубы. Мы насчитали сотню различных звуков, которые издавала наша каюта».
Редакционная политика была проста: от писателей ждали едкой, уничтожающей сатиры на «страну кока-колы».
Илья и Евгений, несмотря на изматывающую болтанку, работали над планом своей поездки: Нью-Йорк – «город желтого дьявола», Чикаго – гангстеры, американская глубинка – Великая депрессия, заводы Форда, автомобильного короля, – монотонный труд на конвейере.
Евгений Петров вышагивал на длинных ногах по зыбкой и скрипящей каюте и рассуждал: «Маяковский десять лет назад высмеял Форда!»
Илья Ильф, полулежа на койке, тут же процитировал: «Видел у фордовских ворот выходящую смену – люди валились в трамваи и тут же засыпали, обессилев. В Детройте наибольшее количество разводов. Фордовская система делает рабочих импотентами». Не думаю, что Форд будет в большой радости от того, что советские писатели вновь просятся к нему на завод!»
«Брось! – Евгений, мучимый морской болезнью, попытался поймать ползущий по столу стакан с водой. – Фордовский директор, после того как Маяковский их выполоскал и высушил, преспокойно был у нас на Горьковском заводе и помогал наладить выпуск трактора. Форда американские газеты ругают почище наших. Так что нечего заранее трепетать перед империалистическим хищником! Другое дело, какие вопросы задать Форду во время интервью».
Илья, задумавшись, произнес: «Сейчас я тебе зачитаю. Я тут набросал его биографию…» Он, поискав на кровати и выудив из-под подушки листы бумаги, начал читать.
«Еще в детстве на ферме отца Генри, вставая спозаранку, заранее начинал ненавидеть надвигающийся день. Приходилось таскать ведра с кормами, сыпать в ясли сено и овес. Он не был лентяем, но терпеть не мог рутину. Почему нужно взбираться по крутой лестнице с ведрами воды? Зачем делать это каждый день, если можно всего-навсего проложить под землей два метра водопроводных труб? Юный Генри научился ремонтировать часы и некоторое время даже подрабатывал, объезжая окрестные фермы и беря в починку вставшие хронометры.
Однажды, когда они ехали с отцом на повозке, увидели автомобиль. Раньше они только слышали, что такие штуковины есть на белом свете. Грохоча и шипя, окутанное паром чудовище, жутко трясясь, промчалось мимо, наполнив воздух бензиновым дымом. Генри разинул рот, он готов был полжизни отдать, чтобы быть там, в кабинке шофера. Когда ему исполнилось 15 лет, парень взял припасенную котомку и, никому ничего не сказав, ушел в Детройт. Он стал работать на заводе, где показал себя сведущим в механизмах молодым человеком».
Тут Илья озабоченно прекратил чтение, поправил очки: «Я внимательно изучил его биографию. Как он из инженера стал «автомобильным королем»? Ему отказывались предоставить ссуду все, к кому он обращался. На автомобили не было спроса, как не бывает его ни на один новый товар. Как ему удалось выпустить первый автомобиль?»
А Петров ответил: «Ну вот это вскоре и узнаем! А сейчас давай-ка спать!»
...Потом были зеленая статуя Свободы и туман над загадочным Нью-Йорком. Город гремел. Он заставлял смотреть на себя. Двое писателей с головой ушли в дегустацию «Большого яблока». На заводы Форда они попали только через месяц. Администрация предоставила писателям гостевой «Линкольн», в котором была даже медвежья шкура, их сопровождали шофер и гид. Опасения, что Форд может быть недоволен советскими писателями, развеялись. Сатирики были поражены. С заводского конвейера каждые 22 минуты сходил новенький «Форд».
«Это был не завод. Это была река, уверенная, чуточку медлительная, которая убыстряет свое течение, приближаясь к устью. Миллионы частиц бережно несла она в одну точку, и здесь происходило чудо — вылупливался автомобиль», — писали Ильф и Петров. Затем пришла очередь музеев. Форд разместил их на восьми гектарах земли. Множество экспонатов-автомобилей было доставлено сюда со всего мира. Автомобили знаменитостей и курьезы машиностроения. Все это стоило уйму денег. Но Форд не скупился.
Тут же была воссозданная мастерская Форда, где он собрал свой первый автомобиль. Небольшое кирпичное помещение с керосиновыми лампами и полусобранным остовом машины. Дощатые столы, заваленные чертежами и промасленной ветошью. И над этим всем творческим беспорядком властвовала картина. Это была самая настоящая работа из натуральных камней – флорентийская мозаика. Сильные гордые скакуны были запечатлены в беге. Они неслись размеренно, могучие мускулы, словно шестерни стальных механизмов, ходили под кожей.
Ни капли пены, никакого принуждения. Свобода и ощущение своей силы. Глаза лошадей светились умом. Писатели замерли, завороженные величием картины.
«У него был стимул делать автомобиль», – сказал Ильф.
Вечером того же дня советским писателям удалось встретиться с самим Генри Фордом: «Это был худой, чуть сгорбленный старик с умным морщинистым лицом и серебряными волосами. У него близко поставленные колючие мужицкие глаза. И вообще он похож на востроносого русского крестьянина, самородка-изобретателя, который внезапно сбрил наголо бороду и оделся в английский костюм».
Ильф сказал: «Знаете, существует анекдот. Берут интервью у миллионера. «Как вы заработали первый миллион?» – «О! Это было так. Сперва я бродил оборванным мальчиком по улицам и думал, как бы не умереть от голода. Но Бог послал мне яблоко. Я хотел тут же съесть его, но потом помыл так, что оно засияло. И продал за 1 доллар. На вырученные деньги я купил два красивых яблока. Помыл их и продал за 2 доллара. Потом я купил 4 яблока… Потом 8. Потом 10. А потом умерла моя богатая тетушка, и мне по наследству достался миллион долларов!» Нашего советского читателя интересует вопрос, как вы стали «королем»? В вашей биографии есть лакуны: откуда вы взяли первоначальный капитал, об этом ничего не сказано!»
Генри Форд улыбнулся: «Я расскажу, но вряд ли это пустят в ваши газеты. У меня действительно не было денег. Все попытки заинтересовать автомобилями инвесторов пошли прахом. Мой отец, зная о моем бедственном положении, предложил 40 акров земли с условием, что я никогда в своей жизни не
произнесу слово «машина», я согласился. И решил жениться на Кларе Брайант, которую поразил тем, что свои карманные часы сделал сам…»
Генри Форд помолчал, вспоминая: «Недалеко от нас жил на своем ранчо старый джентльмен. Он был весьма образован и не чужд культуре: у него был свой театр. Труппа играла пьесы Шекспира. В аккурат перед свадьбой он появился у нашего поместья. Узнав, что соседи женятся, привез свадебный подарок. Это было каменное панно – флорентийская мозаика. Та самая, которую вы видели в музее. Старик сказал тогда мне: «Когда у вас опустятся руки. Когда не будет больше сил… Когда подумаете, что весь мир против вас, картина даст вам трудолюбие, выдержку и проведет вас к мечте.
Он говорил, как проповедник... Позже я узнал, что старик был болен и перед смертью хотел вернуться в родную Германию. Потому-то и раздаривал все вещи...
Я осмотрел панно, и оно мне очень понравилось. Оно, казалось бы, говорило со мной. Я повесил его в мастерской.
И той же ночью меня словно ударила молния: «Генри! – сказал я себе, – ты ведущий инженер, а не часовщик. Ты не следуешь своей тропой, а выбрал окольный кривой путь неудачника!» Я почти бегом спустился вниз в мастерскую, где проработал двое суток без отдыха и сна, а когда уставал, то будто слышал топот этих мустангов, они были неутомимы и спокойны. И я вновь принимался за работу. Было два часа ночи, когда я пришел сообщить своей жене, что машина готова. Названный квадрициклом и весящий всего пятьсот фунтов, автомобиль передвигался на четырех велосипедных шинах. А дальнейшее было уже историей. Я чуть ли не силой заставил прокатиться одного бизнесмена-детройтца на своей тележке с бешеной скоростью, он дал согласие поработать со мной! Понимаете, мне нужен был толчок… И мозаичная картина дала мне его. После этого все пошло как по маслу. Я создавал машину, как скульптор, как неизвестный мне мастер создавал эту каменную картину...
Успех превзошел все ожидания. За годы производства модели Т было продано свыше 15 миллионов автомобилей, легко завоевавших потребительский рынок. Позже я выяснял, как изготавливались эти картины. Казалось бы, какая магия в пыльной, жаркой Флоренции? Город каменотесов, где в каждом втором доме пилят мрамор. Однако в чем-то таинство изготовления мозаики похоже на виноделие. Оно медленно и неторопливо. Извлеченные на поверхность полудрагоценные камни ловили солнечные лучи, а затем на целый год закладывались обратно в свои естественные подземные хранилища, что позволяло усилить блеск и яркость красок. Но, помимо этого, были и тайные обряды. Вы скажете, что это всего лишь панно, плотно пригнанные друг к другу каменные пластинки, подобранные по форме и цвету. Но нет. Я уверен, что это особая магия, подобрать такое сочетание камней, чтобы они помогали целеустремленному человеку. Я считаю, что своим успехом я обязан старому джентльмену, подарившему мне картину флорентийской мозаики», – улыбнулся Генри, заканчивая разговор...
...Советские писатели, несколько обескураженные, вышли от автомобильного магната.
«Это же мистика, в газету «Правда» такая история не пойдет, – вздохнул Петров. – Давай напишем, что Генри Форду помогли его талант и целеустремленность?»
Ильф пожал плечами, ему не хотелось острить по этому поводу. Писатели сели в «Форд», предоставленный службой «короля», и отправились на причал, откуда должен был начаться их путь в Советский Союз...
.
