Перстень Пушкина: храни меня, мой талисман
Александр Сергеевич брезгливо осмотрел почтовую коляску. Двухколесный экипаж только прибыл из кузни. Ему спешно заменили треснувшее колесо новым. Оно смотрелось на пыльной, видавшей виды коляске инородно – слишком веселое, не отведавшее еще дорог Одесской губернии. Почтарь с косматой бородой был хмур. Видимо, не успел отдохнуть, не нашлось замены – ан снова тащиться в Херсон! Он супил брови, глядел исподлобья и оттого вид имел самый разбойничий. Неудовлетворенный осмотром, Александр Сергеевич досадливо притопнул ногой. Прошли те времена, когда на кавказских водах он ездил в карете с гербом на дверце. «...Что за карета! Игрушка, заглядение – вся в ящиках, и чего тут нет: постеля, туалет, погребок, аптечка, кухня, сервиз». Почтовая же коляска была сверху донизу заляпана уже закаменевшей дорожной глиной. Вся рассохшаяся, жалобно скрипевшая. В щелях седока ожидали сотни клопов. И куда ехать?! Бегать за саранчой!
В мае 1820 года Александра Пушкина за эпиграммы, направленные против царского правительства, выслали на юг Российской империи. Срок наказания не был определен. Через три года поэта перевели в Одессу. Он стал тридцать седьмым чиновником вканцелярии губернатора Новороссийского края графа Михаила Воронцова. Пушкин возмущался: «Что за чушь, меня сделать чиновником? Сидеть за казенным столом и принимать жалобщиков-мещан? Увольте!» Впрочем, 
побыть «столоначальником» ему так и не пришлось. Своему брату он писал: «Теперь я опять в Одессе и все еще не могу привыкнуть к европейскому образу жизни – впрочем, я нигде не бываю, кроме театра». Тогдашняя Одесса была настоящим европейским городом – с итальянской оперой, казино, модными ресторанами и магазинами. Сюда своевременно поступали французские газеты и новые книги. Александр с друзьями развлекался на балах и маскарадах, играл в карты, пил вино и ухлестывал за местными барышнями. 6 сентября 1823 года на балу у губернатора Воронцова он познакомился с его женой Елизаветой. Александру было 25, графине – за тридцать. Она была необыкновенно образованной. Живя в Париже, встречалась со многими философами, художниками, учеными того времени. Пушкин радовался общению с необыкновенной женщиной, любовался ее очарованием, грацией, хотя красивой современники Елизавету не считали. Мысли поэта были заняты ею, перо невольно десятки раз выводило ее черты, фигуру, даже руки – аристократические, музыкальные.
Граф Воронцов, сперва благоволивший Пушкину и втайне мечтавший, чтобы тот написал ему хвалебную оду, начал замечать восторженность – весьма неуместную, как он с гневом отмечал, – которую Пушкин выказывает графине. Позже ему доложили, что между поэтом и графиней завязалась переписка.
Впоследствии Пушкин сжег все письма Воронцовой, уничтожил все, что могло ее опорочить. Были ли они любовниками? Быть может. Десятки историков ломают головы над тем, где они могли встречаться. Всем известный Пушкин и жена губернатора. И приходят к выводу – нигде. Соглядатаи быстро бы донесли! Но дочь, родившуюся через 9 месяцев после этого романа, граф Воронцов долгое время отказывался признавать. А Пушкин считал ее своею.
Но это – лишь легенды. Достоверно известно следующее: 22 мая 1824 года граф, доселе не обременявший Пушкина казенными делами, внезапно приказал тому ехать в соседние уезды с заданием собрать сведения об ущербе, нанесенном 
саранчой местным посевам. Граф был в неистовстве. Барон Вигель попробовал поговорить с ним. Дескать, «негоже Пушкина как простого канцелярского чиновника употреблять!» Однако Воронцов вспылил: «Если Вы хотите, чтобы мы остались в приязненных отношениях, не упоминайте мне никогда об этом мерзавце. Ни-ко-гда». Пушкин снимал угловую комнату в гостинице у Сикара. Из окон был виден оперный театр. К ней и подъехала почтовая коляска. Александр Сергеевич поднялся в номер собрать вещи. Чиновники из канцелярии и присутственных мест, с которыми он должен был отправиться в путешествие, уехали два часа назад. У его коляски, как назло, сломалось колесо – оттого и вышла задержка. И сейчас он спешно собирался. Пересчитал прогонные деньги – должно хватить. При переезде из Кишинева в Одессу из коляски он выходил весь черный, как арап – пыль! Поэтому запас мыла и полотенец сложен в саквояж. Вроде бы все. Почему же так ноет сердце, так неспокойно?
Может, потому, что не видел ее. И теперь целый месяц – пыль, жара и… саранча. Раздался легкий стук в дверь. Он обернулся – две женщины. Пушкин сразу узнал силуэт Елизаветы. Она не могла пройти к нему одна, поэтому взяла с собой фрейлину. Их лица были скрыты вуалью. Он вздрогнул, как от удара молнии, хотел было броситься на колени, но лишь склонился в низком поклоне. Графиня была 
крайне взволнована, торопливо заговорила. По ее словам выходило, что граф все продумал, и поломка эта не случайна. И отстал от чиновников Пушкин не случайно. В то время в губернии было неспокойно – банда беглых крестьян нападала на фельдъегерей и курьеров. Воронцов мог воспользоваться этим и послать людей на «большую дорогу» ожидать одинокую коляску. Пушкина не убили бы, нет. Но могли избить, покалечить. Поэт не верил. Воронцов должен был опасаться гнева царя Александра I. Тот еще 4 года назад сгоряча хотел бывшего царскосельского воспитанника, «наводнившего Россию возмутительными стихами», бросить в Петропавловскую крепость или забрить в солдаты. Но потом отошел и, говорят, сам почитывал Пушкина. И хвалил. А граф Воронцов, наоборот, был у него в немилости. Поэтому такое происшествие могло бы повлечь за собой всякие неприятности для графа.
Графиня мягко убеждала Пушкина, что «ревность убивает осторожность и здравый смысл». И терзаемый этим чувством граф мог пойти на подобное преступление. Но нет, он не верил! Тогда графиня Воронцова достала перстень. Он представлял собой большое витое золотое кольцо с крупным 8-угольным камнем – сердоликом красноватого цвета. В Древнем Египте сердолик был камнем, посвященным богине Изиде. Уподоблялся «застывшему в камне закату солнца», был символом спокойствия и безмятежности. Состоятельные египтяне носили застежки из этого камня с символом богини, напоминающие по форме трехлистный клевер, в знак того, что отдают себя под покровительство «матери богов». Сердолик смягчал гнев начальства, оберегал в пути. И… он был в первую очередь любовным талисманом. 
Он заставлял «сохнуть» по своей любви, не забывать ее. Уже позже перевели надпись, сделанную на иврите, которая шла по ободку перстня: «Симха, сын почетного рабби Иосифа». Почерк надписи и титул указывают на крымское происхождение перстня. Крымский же сердолик обладает целебными свойствами. Ему по плечу излечение сердечно-сосудистых заболеваний, кожных, суставных, эндокринных патологий. Видимо, он был подарен сыну раввина Иосифа с этой целью. А как он попал к Воронцовой – это история умалчивает. Пушкин благоговейно принял этот дар. У поэта было немало украшений с камнями – он верил в их магическую силу. Например, тонкое золотое кольцо – тоже со слабоокрашенным сердоликом. На камне вырезаны три амура, садящиеся в ладью. Кольцо с бирюзой: ей чаще, чем любому другому камню, приписывали таинственные и лечебные свойства. Верили, что тот, кто с утра посмотрит на бирюзу, в течение дня будет совершенно беззаботен. А Пушкин, как известно, славился своей беззаботностью – он словно не жил, а играл. Бирюза также укрепляет сердце, устраняет страх, спасает от утомления. Золотой браслет с зеленой яшмой: жители Таиланда искренне верили, что камень способен продлить жизнь своему владельцу – не зря именно из зеленой яшмы в одном из уникальных храмовых комплексов страны создана статуя легендарного Будды.
И, наконец, трость Пушкина с аметистовым набалдашником. В переводе с древнегреческого αμέθυστος означает «не пьяный» или «не ведущий разгульную жизнь». Древние греки считали, что каким-то образом аметист предохраняет их от пьянства, и даже пили из аметистовых кубков, чтобы не пьянеть. Тот, кто знаком с поэзией Пушкина, знает, что строфы о вине у автора встречаются довольно часто: «...выпьем с горя, где же кружка? Сердцу будет веселей!..» Однако Пушкин знал меру и не давал поводов для анекдотов. Воронцова быстро ушла. Она пробыла в комнатах поэта 10 минут. Это уже могло вызвать пересуды, пусть она и не закрывала дверь в номер и была с фрейлиной.
Александр Сергеевич выехал из Одессы уже в обед. Лошади несли хорошо. Он был доволен. Его нисколько не заботило возможное нападение. Главное – графиня пришла. Он чувствовал себя превосходно и рассматривал перстень. А вечером на дороге их остановил разъезд. Офицер проверил подорожную и откозырял: «Губернатор велел со всей тщательностью проверять дороги на Херсон, всех подозрительных задерживать. Полчаса назад шестерых беглых взяли – поджидали кого-то прямо возле дороги».
Сердолик утихомиривает начальственный гнев. Возможно, в последний момент граф Воронцов передумал и распорядился арестовать подосланных мужиков. Этого мы уже не узнаем. Пушкин же, вернувшись из служебной командировки, написал «отчет»:
«САРАНЧА
23 мая – Летела, летела,
24 мая – И села;
25 мая – Сидела, сидела,
26 мая – Все съела,
27 мая – И вновь улетела.
Коллежский секретарь
Александр Пушкин».
Губернатор преподал Пушкину унизительный урок. Пушкин написал на графа эпиграмму: «Полумилорд, полукупец, полумудрец, полуневежда, полуподлец, но есть надежда, что будет полным, наконец», – а сам подал прошение об отставке. Через неделю он узнал, что губернатор приказал арестовать его и отправить к родителям. Александр покорился судьбе и отправился в Михайловское. К сожалению, сердолик – любовный талисман, смягчающий сердца начальственные, – не мог остановить пулю Дантеса. Это было под силу другому камню, но его у поэта не было. С согласия жены Александра Сергеевича Натальи Николаевны Пушкиной перстень-талисман с руки уже покойного поэта снял Василий Андреевич Жуковский. Через несколько десятилетий сын Жуковского передал его другому выдающемуся русскому писателю Ивану Сергеевичу Тургеневу.
№6 (47) июнь 2016
.
