Шаляпин, голубой топаз и гейша

«Неуправляемый гигант» – так называли его импресарио. В артистической среде о характере певца, далеко не мягком, давно ходили слухи. Многие его просто боялись. Особо, когда он входил в образ Мефистофеля в «Фаусте». Обычно за три дня до выступления он молился и постился. А потом становился молчаливым и угрюмым, а затем его характер разительно менялся. Он становился язвительным, желчным, злопамятным. Грим Сатаны преображал его. Широкое добродушное богатырское лицо превращалось в маску мизантропа. Он с плохо скрываемым отвращением смотрел на людей... Сняв после выступления грим и превратившись снова в Шаляпина, он стенали говорил, что «выпит до дна». И тут же кричал он громовым голосом: «Едем гулять!» Точно стараясь смыть вином и забыть страшный образ, который он воплощал. В 1922 году сотрудник московского «Театрального обозрения» писал: «Ф.И. Шаляпина во всех городах, где были объявлены его гастроли, ждали с громадным нетерпением, и нет, кажется, ни одной страны, не исключая и Китая, которая не звала бы его на гастроли. Естественно, что везде побывать он не мог. — Приходится мириться с тем, – шутливо сказал мне сам певец, – что кто-то Шаляпина не услышит. Чтобы услышали все, даже в одной России, по арифметическому подсчету, мне пришлось бы петь каждый день лет 800». Когда Шаляпин был в гостинице в Марселе, ему в номер дозвонились из Японии. Это был корреспондент газетного издательства «Асахи симбун»: «В Японии имя Шаляпина известно всем. И вас здесь ждут с нетерпением. Ваш голос – это подарок японскому народу». И вот в 1936 году 62-летний Шаляпин отправился в Японию. Плавание заняло почти месяц. Коломбо, Гонконг, Шанхай – везде Шаляпина встречали с триумфом! Встреча в Шанхае была особо запоминающейся, там после революции осело большинство белоэмигрантского движения. Они просто боготворили певца. Одна дворянка попросила на память носовой платок певца, другие тоже не прочь были оставить что-то на память. – Желаете ботинки!? – озорно обратился Федор Иванович к собравшимся. И сделал жест, будто снимает их. Он шутил, что настанет пора, когда придется нарисовать карикатуру на Шаляпина, удаляющегося после раздачи сувениров поклонникам и поклонницам... Артист уходит босиком, в коротких исподних штанах и даже без рубахи. Все раздал! На встрече к нему подошел седоусый старик с офицерской выправкой. По толпе пробежал шепот: «Генерал Цытович!» Это был известный герой Первой мировой, он был награжден Георгиевским оружием: «Здравствуйте, Федор Иванович. Для нас, изгнанников с Родины, великое счастье видеть русского певца. Позвольте преподнести вам от Союза русских военных в Шанхае подарок». Офицер с легким поклоном протянул певцу бархатную табакерку с двуглавым орлом. Шаляпин пробовал было отказаться, но сурово и сухо прозвучало: «Отказа не приму!» Шаляпин взял подарок. Ему нечего было бояться, что в Советском Союзе его осудят. В 1927 году сборы от одного из концертов Шаляпин пожертвовал детям эмигрантов, что было воспринято в России как поддержка белогвардейцев. Постановлением Совнаркома РСФСР он был лишен звания народного артиста и права возвращаться в СССР. В уюте первого отеля Шанхая артист рассматривал дивный голубой камень, извлеченный из табакерки: «Эх земляки, земляки… Пошлите за Цакурой. Он вроде сведущ в камнях… Меня изображают все каким-то диковинным барином, с невероятными требованиями, – посмеиваясь, продолжал Федор Иванович. – Мне, оказывается, нужно обязательно подавать тройку, пироги, деньги прямо на подносе! Публика читает в газетах и думает: ну и хам этот Шаляпин!.. Кто меня таким сделал? Только земляки журналисты. Вот подарили камень, а что это? Голубое стекло какое-нибудь?» Цакура был молодым суетливым японцем, переводчиком от газетного издательства «Асахи симбун». У него на судне в каюте была целая коллекция камней. И он, только позволяла минута, бежал в разных городах, где останавливалось судно, в лавочки ювелиров и торговался за какие-то диковинные камешки. Он с благоговением рассматривал голубой камень. «Это голубой топаз, сказал он. – Вам сделали королевский подарок. Это один из самых восхитительных драгоценных камней. Посмотрите, камень обладает какой-то неземной, ангельской красотой. Созерцание его вызывает чувство гармонии и покоя. Согласно древним преданиям это нежный камень. У него есть аура. То есть душа. Слышите, он поет? Он может успокоить страшнейшую бурю и любую другую стихию. И он может успокоить сердце жестокого человека». «Только не газетчиков, – хохотнул Федор Иванович. – Ладно… Положите-ка его в саквояж». Надо сказать, что все путешествие прошло тихо. Без обычной болтанки. Океанские волны точно причесали нежным гребнем. Страдающие морской болезнью были на седьмом небе – всегда бы так! И вот судно прибыло в Японию. Певца ждали с огромным нетерпением, особенно в Токио. «Шаляпин стал событием, излюбленной темой разговоров во всех кругах. Волновался и нервничал весь артистический мир великой столицы, готовя долгожданному высокому гостю подобающую встречу и прием», – отмечала одна из газет. Пожалуй, очень немногие в Японии не знали и не слышали ничего о Шаляпине... И особо удивительно, что такой несведущей оказалась прелестная 16-летняя гейша Котоэ. В старинном чайном домике знаменитого токийского «Квартала Цветов» Ямасиро-тё ждали важных гостей. Приглашены были гейши из уважаемого закрытого заведения, где свято хранили традиции аристократической Японии. Гейша должна была знать все последние новшества в музыке и театре. Она могла поддержать разговор с видными гостями. Но Котоэ было не до новостей. Она была влюблена. Избранником был 20-летний сын владельца кондитерской фабрики, отличавшийся редкой, изысканной красотой. Звали юношу Осима. Он познакомился с Котоэ, не зная о том, кем является девушка, и ухаживал за ней с аристократичной целомудренностью. ... В тот вечер Котоэ, как в лихорадке, тпобывала среди именитых гостей. И почти никого не запомнила. Хотя один из них, краснолицый гигант «Саляпин», как представили его, был поражен ее красотой. И повел себя грубо, вероятно, думая, что она проститутка. Но переводчик объяснился с ним. И гигант отступил. Но глаза его блестели, как у демона. Так, во всяком случае, ей показалось. А через несколько дней ей торжественно сказали, чтобы она готовилась к обряду «первой ночи» – мидзуагэ. Тот, кто предложит самую большую денежную сумму за невинность, сможет провести с девушкой ночь. Ее купили «в подарок» певцу. Она сразу вспомнила «Саляпина» и разрыдалась. До мидзуагэ гейша может покинуть свою школу и выйти замуж, но потом нет. Напрасно она просила и умоляла управительницу в школе гейш. Ей грубо отказали и сказали собираться и ехать на свидание в чайный домик. И тогда у нее созрело решение. Она спрятала в волосах тонкий, как шило нож. Русский варвар не застанет ее врасплох! Шаляпин уже отдыхал в бассейне и звал ее. Распустив пояс-оби, гейша скинула кимоно, дав ему возможность полюбоваться своим гибким, гладким телом и ногами. И спустилась в бассейн. Еще шаг и она пронзит его горло. А потом убьет и себя. Шаляпин жестом остановил ее: «Извини, дочка, я что-то устал. Пою, видно, слишком много, нервы сдают. – Он посмотрел на ослепительные красоты девушку в воде. Вздохнул и, взяв с края бассейна шкатулку, протянул ей. – На, малышка. Может, найдешь когда-то себе суженого. Так пусть ваша жизнь спокойной будет. Да и мне пора на покой. Я, чай, не Мефистофель какой…» Он, кряхтя, выбрался из бассейна и, завернувшись в простыню, пошел, прихрамывая, в чайный домик. Котоэ не поняла ни слова, но поняла, что от нее ничего не хотят. Ее отпускают! Она приоткрыла шкатулку, и на нее глянул синим оком миротворяющий голубой топаз – камень чистоты и исполнения всех самых сокровенных желаний. Девушка больше не вернулась к «хозяйке», ее юный избранник Осима с помощью влиятельного отца спас возлюбленную. Котоэ стала самой счастливой невестой и прекрасной женой в Японии... Но это уже другая история.